Цитаты Ханса Георга Гадамера

Гадамер Ханс Георг, немецкий философ, основоположник герменевтики.

Автор работ: «Истина и метод» (1960), «Диалог и диалектика» (1980),«Похвала теории» (1984) и др. С 1939 г. профессор философии в Лейпцигском университете, ректор Лейпцигского университета в 1946—1947 г. С1949 г. преподавал философию в Гейделъбергскам университете.

Авторитет является источником предрассудков.

Быть рассудительным, быть благоразумным — это одно из определений самого человеческого бытия.

В действительности не история принадлежит нам, а мы принадлежим истории.

Величайшие произведения архитектуры стоят как живые свидетели прошлого в жизни современности

Взаимосвязанность двух людей всегда означает и способность слышать друг друга.

В источнике всегда течет свежая вода, и так же обстоит дело с истинными духовными источниками в предании.

В любом призвании есть что-то от судьбы.

Вопрос труднее ответа.

Восприятие всегда включает значение.

Всегда смысл текста превышает авторское понимание.

Всякий переводчик — интерпретатор.

Всякий перевод уже является истолкованием.

Всякое человеческое существование, в том числе и наисвободнейшее, ограничено самыми различными способами.

Горизонты смещаются вместе с движущимся.

Даже там, где жизнь меняется стремительно и резко, как, например, в революционные эпохи, при всех видимых превращениях сохраняется гораздо больше старого, чем полагают обыкновенно, и это старое господствует, объединяясь с новым в новое единство.

Господство нераспознанных нами предрассудков — вот что делает нас глухими к тому, что обращается к нам через историческое предание.

Для того чтобы правильно расценивать конкретные случаи, нужна способность суждения.

Если бы здравый смысл был философским аргументом, то со всякой философией было бы покончено.

Жизнь истолковывает сама себя.

Жизнь — это самоутверждение.

Забывчивость человека удерживает в памяти сбывшиеся предсказания и упускает из виду несбывшиеся.

Законченная, совершенная светскость — это понятие-монстр. В произведении искусства всегда присутствует нечто сакральное.

Закон всегда несовершенен не потому, что он несовершенен сам по себе, но потому, что человеческая действительность неизбежно остается несовершенной и, следовательно, не допускает простого применения законов.

Знание может быть лишь у того, у кого есть вопросы.

Игра обладает своей собственной сущностью, независимой от сознания тех, кто играет.

Игра привлекает игрока, вовлекает его и держит.

Из бесконечного движения человеческо-исторических миров в историческом опыте нельзя даже осмысленно составить бесконечную идею истинного мира.

Изображение — это не только изображение и тем более не только отображение, оно имеет отношение к присутствию или к памяти о присутствии изображенного.

Изучение иностранного языка есть расширение сферы всего того, что мы вообще можем изучить.

Именно тот, кто упорно держится за свои планы, прежде всего почувствует бессилие своего разума.

История имеет смысл в себе самой.

История — это совершенно иной источник истины, нежели теоретический разум.

Каждая эпоха понимает дошедший до нее текст по-своему.

Каждое произведение искусства содержит нечто восстающее против профанации.

Когда легко написать хорошее стихотворение — трудно сделаться поэтом.

Либо авторитет других лиц, либо наша собственная поспешность приводит нас к заблуждениям.

Лишенный горизонта видит недостаточно далеко и потому переоценивает близлежащее.

Лишь в редкие мгновения у нас все получается будто «само-собой».

Лишь дружески данный совет имеет смысл для того, кому он дается.

Лишь друзья могут давать друг другу советы.

Можно ли назвать кого бы то ни было счастливым до его смерти? Подлинный смысл текста или художественного произведения никогда не может быть исчерпан полностью; приближение к нему — бесконечный процесс

Модель — это схема, которая должна исчезнуть.

Мы всегда находимся внутри предания.

Мы живем в состоянии непрерывного перевозбуждения нашего исторического сознания.

Мыслить исторически — значит признавать за каждой эпохой ее собственное право на существование, даже ее собственное совершенство.

Наука — менее всего факт, из которого нужно исходить.

Нельзя два раза убедиться в одном и том же «на собственном опыте».

Нет ничего более страшного, зловещего, даже опасного, чем использование гениальных способностей в дурных целях.

Нет ничего, что не было бы доступно слуху благодаря языку.

Не может быть никакой конечно-исторической деятельности человека.

Не планы и воззрения деятелей составляют смысл происходящего, а исторические действия, которые позволяют познать исторические силы.

Не так-то просто допустить, что написанное неверно.

Не традиция, а разум представляет собой последний источник всякого авторитета.

Ни одно человеческое слово не может быть совершенным выражением нашего духа.

Новый предмет содержит в себе истину о старом.

О каждой книге можно сказать, что она предназначена всем и никому.

«Обойти» не значит отвернуться от чего-то.

Образование не может быть собственно целью.

Опытный человек знает границы всякого предвидения и ненадежность всех наших планов.

Опыт учит признанию действительного.

Отражаться друг в друге — значит все время меняться местами.

Первое условие в искусстве ведения беседы заключается в том, чтобы удостовериться, что собеседник следует за вашей мыслью.

Письменность есть абстрактная идеальность языка.

Плох тот герменевтик, который воображает, что он может или должен был бы сохранить за собой последнее слово.

Подлинный опыт есть тот, в котором человек осознает свою конечность.

Понимать чужой язык — значит не нуждаться в переводе на свой собственный.

Понятие вкуса подвергается насилию, если в него не включается идея изменчивости вкуса.

Понятие вкуса теряет свое значение, когда на первый план выступает феномен искусства.

Понять текст — значит понять вопрос.

Поспешность — это подлинный источник ошибок.

По существу своему традиция — это сохранение того, что есть.

Приговор вкуса обладает своеобразной непререкаемостью.

Признания тех или иных предрассудков требуют приверженности к той личности, которая их представляет.

Приказ возможен лишь там, где есть кто-либо, обязанный ему следовать.

Приключение дает ощущение жизни в целом, во всей ее широте и силе.

Притязание — это правовая основа для неопределенного требования.

Произведение искусства представляет собой игру.

Произведение искусства принадлежит миру, который изображает.

Произведение искусства — это всего лишь полая форма, не более чем точка пересечения возможного множества эстетических переживаний.

Произведение искусства — это целый мир, замкнутый самим собой, самодовлеющий.

Произведения строительного искусства неколебимо стоят на берегу исторического потока жизни, но увлекаемы им.

Разговор есть не что иное, как взаимное побуждение к выработке идей.

Разум не сам себе господин, он всегда находится в зависимости от тех реальных условии, в которых проявляется его деятельность.

Рассматривать как бы на расстоянии себя самого и свои личные цели означает рассматривать их так, как это делают другие. Общее чувство — вот какова на деле формулировка сущности образования.

Ребенок ни в коем случае не хочет, чтобы его узнали в переодетом виде.

Религиозное изображение имеет значение образца.

Репродукция сущностно отличается от продукта.

Решение вопроса есть путь к знанию.

Свободе не противоречит то, что она стеснена и ограничена.

Свободный художник творит без договора.

Символ — это совершенное совпадение языка и идеи.

Симпатия является одной из форм любви.

С историческими свидетельствами дело обстоит так же, как и со свидетельскими показаниями на суде.

Слишком всерьез воспринимать моду — это уж наверняка глупость.

Смотреть — значит расчленять.

Соразмерность, симметрия — решающее условие всего прекрасного.

Спектакль возникает только тогда, когда его играют.

Сувенир теряет свою ценность, когда прошлое, о котором он напоминает, уже не имеет значения.

Сцена — это примечательного характера политическое учреждение.

Там, где господствует искусство, действуют законы прекрасного и преодолеваются границы действительности.

Там, где требуется перевод, там приходится мириться с несоответствием между точным смыслом сказанного на одном и воспроизведенного на другом языке.

Теоретическое образование состоит в том, чтобы научиться придавать значение и другому и находить обобщенные точки зрения.

Типичная хитрость: исполнять приказы, следуя их буквальному тексту, а вовсе не их смыслу.

Толкователь и не подозревает о том, что он привносит в истолкование себя самого и свои собственные понятия.

Только благодаря забыванию дух сохраняет возможность тотального обновления.

Тот, кто имеет язык, «имеет» мир.

Тот, кто не принимает игру всерьез, портит ее.

Тот, кто полагает, что он все знает лучше, вообще неспособен спрашивать.

То, что может быть понято, есть язык.

То, что написано, не обязательно верно.

То, что прекрасно, не рассматривается нами как средство для чего-то иного.

Требование верности оригиналу, которое мы предъявляем к переводу, не снимает принципиального различия между языками. Всякий перевод, всерьез относящийся к своей задаче, яснее и примитивнее оригинала.

То, что причисляется к мировой литературе, находит свое место в сознании каждого.

То, что являет себя в совершенном образе, притягивает к себе любовное стремление.

Удача приходит прежде всего к тому, кто выучился своему делу.

Узнавать в чужом свое, осваиваться в нем — вот в чем основное движение духа.

Хороший вкус всегда уверен в своем суждении.

Художник, создающий образ, не является его признанным интерпретатором.

Чтение — это чисто внутренний процесс.

Что «выяснится» в беседе, этого никто не знает заранее.

Юношество нуждается в образах для развития фантазии и памяти.

Язык — это среда, в которой объединяются «Я» и мир.

Популярно
Комментарии и отзывы