Цитаты Фаины Раневской
Раневская, Фаина Георгиевна, 1896-1984, актриса.
Знаете, что такое успех? Однажды я пришла в аптеку, там сидит женщина и вяжет, на меня глаз не подымает. Я ей: Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.
Получаю письма: «Помогите стать актером». Отвечаю: «Бог поможет!»
Жизнь прошла и не поклонилась, как злая соседка. С моим почерком меня никогда не приняли бы в следователи, а только в бандиты.
Говорят, любовь приходит с молоком матери. У меня любовь пришла со «слезами матери».
Если актер не импровизирует — ремесло, мерзкое ремесло.
Сейчас театр — пародия на театр. Самое главное для меня ансамбль, а его и след простыл.
Сейчас актеры не умеют молчать, а кстати, и говорить. Слова съедают, бормочут что‑то про себя, концы слов не слышны. Культура речи даже в прославленных в прошлом театрах ушла. А дикторы по радио делают такие ударения, что хочется заткнуть и уши и радио!
Что за мерзость антисемитизм, это для негодяев — вкусная конфета, я не понимаю, что это, бейте меня, как собаку, все равно не пойму.
Гений и смертный чувствуют одинаково в конце, перед неизбежным.
Есть люди, хорошо знающие «что к чему». В искусстве эти люди сейчас мне представляются бандитами, подбирающими ключи. Есть люди, в которых живет Бог, есть люди, в которых живет дьявол, а есть люди, в которых живут только… глисты…
Люди, ищущие и стремящиеся к славе, не понимают, что в так называемой славе гнездится то самое одиночество, которого не знает любая уборщица в театре. Это происходит оттого, что человека, пользующегося известностью, считают счастливым, удовлетворенным, а в действительности все наоборот. Любовь зрителя несет в себе какую‑то жестокость.
Как ошибочно мнение о том, что нет незаменимых актеров!
Талант всегда тянется к таланту, и только посредственность остается равнодушной, а иногда даже враждебной к таланту.
Жалость — это счастье материнской любви.
Самое страшное — это когда человек принадлежит уже не себе, а своему распаду.
Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы ее не было… Лучше бы память навсегда убить.
Режиссеры меня не любили, я платила им взаимностью.
Спутник Славы — Одиночество.
Птицы дерутся, как актрисы из‑за ролей.
Невоспитанность в зрелости говорит об отсутствии сердца. Самым трудным для меня было научиться ходить по сцене. Я так и не научилась.
Ненавижу слово «играть». Пусть играют дети.
Гений — это талант умершего.
Среди моих бумаг нет ничего, что бы напоминало денежные знаки.
Тоска просто и чудовищная тоска — это разное, ни с чем не сравнимое.
Сострадание — это страшная, необузданная страсть, которую испытывают немногие.
Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!
То, что актер хочет рассказать о себе, он должен сыграть, а не писать мемуаров.
Кремлевская больница — кошмар со всеми удобствами.
Старость приходит тогда, когда оживают воспоминания.
Есть во мне что‑то мне противное.
В актерской жизни нужно везение. Больше чем в любой другой, актер зависим, выбирать роли ему не дано.
Немыслимо одинаково сыграть даже десять спектаклей, не то что сто.
Сейчас театр — дерьмо, им ведают приказчики, а домработницы в актрисы пошли. Как трудно без них дома, как трудно с ними в театре.
Хороший вкус — тоже наказание Божие.
Неистовый темперамент рождает недомыслие.
Я не знаю системы актерской игры, не знаю теорий. Все проще! Есть талант или нет его. Научиться таланту невозможно, изучать систему вполне возможно и даже принято, может быть, потому мало хорошего в театре.
Материалом к роли служит и свое, и чужое.
Иногда образ возникает от внешнего представления, но внешнее всегда служит выражением внутренней сути.
Часто говорят: «Талант — это вера в себя». А по‑моему, талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой, своими недостатками, чего я, кстати, никогда не замечала в посредственности. Они всегда так говорят о себе: «Сегодня я играл изумительно, как никогда! Вы знаете, какой я скромный? Вся Европа знает, какой я скромный!»
Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне все знает, а я о ней ничего.
Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.
Собака гораздо добрее человека и благороднее.
Ушедшие профессии: доктора, повара, актеры.
Летний дурак узнается тут же — с первого слова. Зимний дурак закутан во все теплое, обнаруживается не сразу.
Зима — сезон для молодых: коньки, лыжи. В старости зима — Божья кара.
Глупость — это род безумия.
Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести.
Наверное, я чистая христианка. Прощаю не только врагов, но и друзей своих.
Отсутствие вкуса — путь к преступлению.
Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать.
Думаю, что собаки острее чувствуют, потому что не умеют говорить.
Я всегда говорила, что любовь не имеет никакого отношения к тому, что делается в постельке.
Актер — это сберкасса, куда все, кому не лень, вкладывают свои мысли и чувства на хранение.
Букету моих болезней недоставало еще цветка маразма.
Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила.
Для актрисы не существует никаких неудобств, если это нужно для роли.
Еврей ест курицу, когда он болен. Или когда курица больна.
Первый, кто сравнил женщину с розой, был поэтом. Второй — пошляком.
Иногда мне кажется, что Станиславский все попутал на театре. Сам играл не по системе, а что сердце подскажет. Я — выкидыш Станиславского.
Недавно прочитала блистательный некролог, посвященный моей пожилой персоне. В «заведении» предложили устроить юбилей. Воображаю этот кошмар. Скажут так много хороших слов, что нечего будет оставить на панихиду.
Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень.
Старость — это свинство. Это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости.
В жизни всякого человека наступает такой день, такой час переоценок, когда содеянное прежде повторить немыслимо.
Фаина Георгиевна шла по улице и поскользнулась: Я больше всего люблю человеческий талант. И всегда мне везет на бездарных.
Тщеславие — родная сестра бездарности.
У меня очень неприятная вещь. Она до вас еще очень не скоро докатится. Это — старость.
Мне надо кого‑то содержать. Мне давно нужен альфонс.
Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
Я страдаю без ехидства. А как с ехидством можно страдать?
А вы знаете, я цветы не люблю. Деревья — мыслители, а цветы — кокотки.
Никогда не стойте против света. Стоять против света — все равно что писать против ветра.
Тем, кто живет слишком бурной личной жизнью, не хватает энергии для сцены. Это мне сказал один профессор. Мне, правда, показалось, что у него вообще никогда не было личной жизни…
Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным.
Женщины, конечно, умнее. Вы когда нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?
Бог мой, как я стара — я еще помню порядочных людей!
Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.
В семье не без режиссера.
В старости главное — чувство достоинства.
Воспоминания — это богатство старости.
Для меня всегда было загадкой — как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком.
Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.
Если женщина идет с опущенной головой — у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой — у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо — у нее есть любовник! И вообще — если у женщины есть голова, то у нее есть любовник!
Если человек зимой в холод не подобрал бродячую псину, человек этот дрянь, способный на всякую подлость. И я не ошибаюсь.
Есть же такие дураки, которые завидуют известности.
Есть люди, в которых живет Бог, есть люди, в которых живет дьявол, есть люди, в которых живут только глисты.
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.
Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.
«Как много любви, а в аптеку сходить некому», — сказала Фаина Раневская о поклонниках, дарящих ей цветы охапками.
Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».
Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной. Но ведь зрители действительно любят? В чем же дело? Почему ж так тяжело в театре? В кино тоже гангстеры.
Куда эти чертовы деньги деваются, вы мне не можете сказать? Разбегаются, как тараканы, с чудовищной быстротой.
Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как то складывается так, что постоянно, процентов на 80, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!
Нас приучили к одноклеточным словам, куцым мыслям, играй после этого Островского!
Не лажу с бытом! Деньги мешают мне и когда их нет, и когда они есть.
Ненавижу цинизм за его общедоступность.
Нет болезни мучительнее тоски.
Ничто так не дает понять и ощутить своего одиночества, как когда некому рассказать свой сон.
Оптимизм — это недостаток информации.
О режисере: Перпетум кобеле.
Орфографические ошибки в письме — как клоп на белой блузке.
О своих работах в кино: «Деньги съедены, а позор остался».
Очень тяжело быть гением среди козявок.
Понятна мысль моя неглубокая?
Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят.
Самое сильное чувство — жалость.
Самое ужасное — обидеть, огорчить человека, ударить собаку, не покормить ее голодную.
Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.
Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот.
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность.
Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт.
Стало смешно. Великие живут как люди, а я живу бездомной собакой, хотя есть жилище! Есть приблудная собака, она живет моей заботой, — собакой одинокой живу я, и недолго, слава богу, осталось. Кто бы знал, как я была несчастна в этой проклятой жизни, со всеми своими талантами. Кто бы знал мое одиночество! Успех — глупо мне, умной, ему радоваться.
Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
Старость — это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.
Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости.
У вас такой же недостаток, что и у меня. Нет, не нос — скромность! Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает.
Успех — единственный непростительный грех по отношению к близкому.
Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.
Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.
Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала как комар.
Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.
Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.
«Я не знала успеха у себя самой… У меня хватило ума глупо прожить жизнь», — уже перед самой смертью жаловалась Фаина Раневская.
Поступив в свой первый дачный театр в Малаховке, она репетировала в спектакле «Тот, кто получает пощечину». Роль без слов. «Что я должна делать?» — спросила Фаина своего партнера актера Певцова. «Любить меня! Люби меня весь спектакль и переживай». И она стала его любить — четыре часа без остановки. О Певцове в конце спектакля уже никто не вспоминал: зрительный зал безумствовал от страстной любви Раневской. Она все время рыдала, причем продолжала рыдать даже после окончания спектакля. Певцов спросил: «А что вы сейчас плачете?» «Я продолжаю вас любить». Он сказал: «Вы будете актрисой!».
Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой то незнакомый мужчина. Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал. Старшее поколение всегда ругает молодежь: она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает… Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом: Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси. – Меня никто не целовал, кроме жениха! — с гордостью сказала Раневской одна молодая актриса. Однажды в театре Фаина Георгиевна ехала в лифте с артистом Геннадием Бортниковым, а лифт застрял… Ждать пришлось долго — только минут через сорок их освободили. Молодому Бортникову Раневская сказала, выходя:
– Есть пурген?
– Нет пургена.
– У вас есть пурген?
– Нет!
Тут она поднимает на меня глаза, улыбается и говорит:
– Есть пурген.
Вот что такое известность.
«Немедленно поднимите! Народные артистки на дороге не валяются!»
Фаина Раневская — Елене Камбуровой
– Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются…
– Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина Георгиевна.
– Неостроумно, — замечает кто то из сопровождавших.
– Действительно неостроумно, — вздыхает Раневская. — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
– Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости…
– Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!
– Милочка, я не поняла, — отозвалась Фаина Георгиевна, — это вы хвастаете или жалуетесь?
– Ну вот, Геночка, теперь вы обязаны на мне жениться! Иначе вы меня скомпрометируете!