Афоризмы и цитаты Айседоры Дункан

Айседора Дункан (Данкен), (1877–1927), американская танцовщица новатор

Я думаю, что в детстве у нас ясно проявляется все то, что каждому предстоит делать далее в жизни.

Мне кажется, что общее образование, получаемое ребенком в школе, является абсолютно бесполезным.

Если бы мы могли просмотреть в житейском кинематографе нашу собственную жизнь, разве мы не изумились бы и не воскликнули: «Со мной этого уж наверняка бы не случилось».

Я никогда не могла понять… почему если кто‑то что‑нибудь хочет сделать, то почему не делает этого.

Известно, что немцы каждую дискуссию об искусстве воспринимают самым серьезным образом и относятся к ней с глубочайшим вниманием.

Как прекрасно и целомудренно нагое человеческое тело, когда его воодушевляют прекрасные помыслы.

Я враг балета, который считаю фальшивым и нелепым искусством, стоящим в действительности вне лона всех искусств.

Человек, все люди, весь свет должен танцевать, это всегда было и будет так. Напрасно только этому мешают и не хотят понять естественной потребности, данной нам самой природой.

Гимнастика должна являться базой всего физического воспитания: телу надо предоставлять много воздуха и света; необходимо методически направлять его развитие. Необходимо вызывать все жизненные силы тела к наиболее полному развитию – таков долг профессора гимнастики. После этого наступает очередь танца. В тело, гармонически развитое и доведенное до высшей своей силы, проникает дух танца. Для гимнаста движение и культура тела являются самоцелью, но для танца они служат лишь средством. Само тело должно быть потом забыто – оно представляет собой лишь инструмент, гармонизированный и приспособленный, и его движения не выражают, как в гимнастике, одного лишь движения тела, но пользуются им, выражая также чувства и помыслы человека.

Нет высшего искусства, нежели искусство скульптора.

Я могу привести фамилии многих выдающихся людей, которые были рождены вне брака. Это не помешало им добиться славы и богатства.

Как может женщина вступить в брак с мужчиной, который, по ее мнению, настолько подл, что в случае размолвки не станет даже оказывать поддержку своим собственным детям. Если она считает, что он такой человек, зачем же ей выходить за него замуж?

Правда и взаимное доверие являются первыми принципами любви.

Если я приношу в жертву свои силы и здоровье и даже рискую жизнью, чтобы иметь ребенка, то, конечно, я не соглашусь на то, чтобы в один прекрасный день мужчина мог заявить: ребенок по закону принадлежит мне, и я отбираю его у тебя, ты же будешь видеться с ним только три раза в год.

Всякая интеллигентная женщина, которая, прочтя брачный контракт, затем подписывает его, заслуживает все его последствия.

Просто нелепо, что при нынешнем уровне нашей науки безболезненность родов не стала еще в порядке вещей. Это так же непростительно, как если бы врачи оперировали аппендицит без обезболивания.

Деньги несут с собой проклятье, и люди, которые обладают ими, не могут быть счастливыми даже в течение двадцати четырех часов.

Удивительно, что когда расстаешься с любимым человеком, то, несмотря на скорбь, в то же время испытываешь странное чувство освобождения.

Я… часто задавалась вопросом, может ли женщина действительно быть артисткой, ведь искусство – суровый и требовательный наставник, между тем как женщина, которая любит, жертвует всем ради любви.

Неистовая страсть умирает лишь насильственной смертью…

Искусство не нуждается во внешних обрядах.

Людям нужны великая драма, музыка, танец.

Великая музыка не должна дольше ограничиваться услаждением слуха кучки культурных людей, она должна быть бесплатно дана массам: она им необходима так же, как хлеб и воздух, ибо она является духовным вином человечества.

Прошлое, настоящее и будущее похожи, вероятно, на длинную дорогу. Дорогу мы не можем разглядеть и верим, что будущее далеко, но оно уже подстерегает нас.

Есть горе, которое убивает, хотя и кажется, что человек продолжает свою жизнь. Его тело влачит горестное существование на земле, но дух его сокрушен – сокрушен навсегда. Я слышала, как люди говорят об облагораживающем влиянии горя. Я могу лишь возразить…

Лишь дважды раздается материнский крик, который кажется нечеловеческим – при рождении и при смерти…Первый крик выражает наивысшую радость, а другой – наивысшую скорбь. Не знаю почему, но знаю, что они те же. Разве не один лишь крик существует во вселенной – крик, заключающий в себе скорбь, радость, экстаз, агонию – материнский крик сотворения?

Как часто, направляясь утром по каким‑либо неважным делам, мы проходим мимо мрачного зловещего шествия христианских похорон и, содрогаясь, вспоминаем обо всех, кого мы любим. Но мы не допускаем, чтобы в нас закралась мысль, что наступит день, когда и мы будем провожать покойника в такой же процессии.

Слишком сильно расцветает надежда, чтобы ее можно было легко убить, и сколько бы ветвей не обламывать и не уничтожать, она всегда пустит новые побеги.

Молодость удивительно эластична. Молодость верит всему…

Самые ужасные дни великого горя наступают не в начале его, когда потрясение скорби повергает человека в состояние экзальтации, которая почти убивает всякую боль, но много времени спустя, когда о человеке говорят: «О, он уже успокоился!» или «Он уже все пережил!», – когда за веселым обедом он чувствует, как скорбь ледяной рукой сжимает сердце и жаркие клещи стискивают ему горло, лед и огонь, ад и отчаяние овладевают всем, и, подымая бокал с шампанским, он силится утопить свои невзгоды в забвении, сбыточном или несбыточном.

Мы живем в самом несовершенном из миров. Может быть, так называемого счастья в нем вовсе не существует. Разве лишь мимолетные его просветы.

Отвращение к любви может легко перейти в ненависть к тому, кого любишь.

Танец будущего, если обратиться к первоисточнику всякого танца, – в природе, это танец далекого прошлого, это танец, который всегда был и вечно останется неизменным. В неизменной вечной гармонии движутся волны, ветры и шар земной. И не идем же мы к морю, но вопрошаем у океана, как двигался он в прошлом, как будет он двигаться в будущем; мы чувствуем, что его движения соответствуют природе его вод, вечно соответствовали ей и вечно будут ей соответствовать.

Только нагое тело может быть естественно в своих движениях. И, достигнув вершины цивилизации, человек вернется к наготе, но это уже не будет бессознательная невольная нагота дикаря. Нет, это будет сознательная добровольная нагота зрелого человека, тело которого будет гармоническим выражением его духовного существа. Движения этого человека будут естественны и прекрасны, как движения дикаря, как движения вольного зверя.

Когда движение Вселенной сосредоточивается в индивидуальном теле, оно проявляется как воля. Например, движение Земли как средоточение окружающих ее сил является ее волей. И земные существа, которые в свою очередь испытывают и концентрируют в себе влияние этих сил, воплощенное и переданное по наследству их предками и обусловленное их отношением к земле, развивают в себе свое индивидуальное движение, которое мы называем их волей.

И истинный танец именно и должен быть этим естественным тяготением воли индивидуума, которая сама по себе не более и не менее как тяготение Вселенной, перенесенное на личность человека.

Задача всякого искусства – служить выражением высших и лучших идеалов человека.

Движения человеческого тела должны соответствовать своей форме. И даже больше того, они должны соответствовать его индивидуальному облику: танец двух лиц ни в коем случае не должен быть тождественным.

Во всяком искусстве нагое есть самое прекрасное. Эта истина общеизвестна. Художник, скульптор, поэт – все руководствуются ею, только танцор забыл о ней. Тогда как именно он и должен бы лучше других помнить ее: ведь материал его искусства – само человеческое тело.

В созерцании человеческого тела и симметрии его форм человек почерпнул первое понятие красоты.

Энергия и воля подчас могущественней гениальности, таланта и темперамента.

Движения человеческого тела могут быть красивы на всякой ступени его развития, лишь бы они сохраняли гармонию с определенной ступенью зрелости. Всегда должно существовать движение, в совершенстве выражающее данное индивидуальное тело, данную индивидуальную душу.

Путешественник, посетивший какую‑нибудь страну и увидевший ее танцовщиц, найдет в них то идеальное представление о красоте форм и движений, которое сложилось в данной стране.

Идеал красоты человеческого тела не может меняться сообразно моде, он может лишь следовать за развитием.

Искусство без религиозного благоговения – не искусство, а рыночный товар.

Танцовщица будущего будет женщиной, тело и душа которой разовьются в такой гармонии, что движения тела станут естественным проявлением ее души.

Танцовщица будет принадлежать не одной нации, а всему человечеству. Она не будет стремиться изображать русалок, фей и кокетливых женщин, но будет танцевать женщину в ее высших и чистейших проявлениях. Она олицетворит миссию женского тела и святость всех его частей. Она выразит в танце изменчивую жизнь природы и покажет переходы ее элементов друг в друга. Из всех частей тела будет сиять ее душа и будет вещать о чаяниях и мыслях тысяч женщин.