Цитаты Томаса Маколея
Томас Бабингтон Маколей, 1800–1859, британский историк, поэт.
Я предпочел бы бедно жить в хижине, полной книг, чем быть королем и не иметь желания читать.
Никогда люди не решают проблемы так правильно, как тогда, когда они обсуждают их свободно.
От пороков, порождаемых недавно обретенной свободой, есть только одно лекарство, и это лекарство — свобода.
Самое лучшее правительство то, которое желает сделать людей счастливыми и знает, как сделать их счастливыми.
Цель ораторского искусства не только в том, чтобы сообщить истину, но и в том, чтобы убедить.
Самые лучшие портреты те, в которых есть легкая примесь карикатуры.
Один акр земли в Миддлсексе лучше целого княжества в Утопии.
Во всем мире не найдется и десяти человек, смерть которых могла бы испортить мне ужин, но есть один или два, смерть которых разобьет мое сердце.
Господствующая религия никогда не бывает аскетичной.
Еврей — это то, что мы сделали из него.
Людовик XIV, как никто другой, продемонстрировал два таланта, необходимых государю: хорошо выбирать сподвижников и приписывать себе львиную долю их заслуг.
Назначение зеркала не в том, чтобы на нем рисовать.
Настоящий университет наших дней — собрание книг.
Нет ничего бесполезнее универсальных правил.
Об Англии: Наша демократия с самого начала была самой аристократичной, а наша аристократия — самой демократичной в мире. Во флоте Карла II были джентльмены и моряки, но моряки не были джентльменами, а джентльмены — моряками.
Пуританин ненавидит медвежью охоту не потому, что она причиняет мучения медведю, а потому, что она доставляет удовольствие зрителям.
Анализ — не дело поэта. Его призвание — воспроизводить, а не расчленять.
Большой ум, как и большая гора, первыми ловят и отражают утреннее солнце.
В любую эпоху самых злостных представителей рода человеческого следует искать среди народных вождей.
В наше время многие политики имеют обыкновение с апломбом рассуждать о том, будто народ не заслуживает свободы до тех пор, пока не научится ею пользоваться. Это умозаключение сделало бы честь дураку из старой сказки, который решил не идти в воду, пока не научится плавать.
Вежливость хорошо определили как благожелательность в мелочах.
Вероятно, ни один человек не может быть поэтом, не может даже любить поэзию, если он, хотя бы в малой степени, не душевнобольной.
Во всем мире не найдется и десяти человек, смерть которых могла бы испортить мне ужин, но есть один или два, смерть которых разобьет мое сердце.
Во флоте Карла II были джентльмены и моряки, но моряки не были джентльменами, а джентльмены — моряками.
Вознаграждению и наказанию подвластно все в этом мире. Все, кроме сердца.
Всякий тиран настолько заинтересован в том, чтобы свой народ мог грабить только он сам, средства, которыми достигается эта цель, настолько ясны и просты, что людям, быть может, живется лучше при самой жестокой тирании, чем при анархии.
Господствующая религия никогда не бывает аскетичной.
Древняя философия была мельницей, а не дорогой. Она состояла из вопросов, которые вращались в круге, и противоречий, которые всегда начинались сначала. В ней проявлялось огромное напряжение и совсем не было прогресса.
Еврей — это то, что мы сделали из него.
Если рабы будут ждать свободы до тех пор, пока они не поумнеют, ждать придется долго…
Закон напрасно существует для тех, у кого нет ни мужества, ни средств защищать его.
Крошечный добрый поступок лучше, чем самые торжественные обещания сделать невозможное.
Кто, вращаясь в образованном и литературном обществе, стремится сделаться большим поэтом, должен сначала обратиться в маленького ребенка. Он должен расчленить всю ткань своей души. Он должен забыть многое из того, что, быть может, до сих пор было для него основой его превосходства. Его собственные таланты будут препятствием для него.
Любовь толпы похожа на любовь той сладострастной волшебницы из арабских сказок, которая не только бросала своих любовников, когда проходили сорок дней ее нежности, но еще заставляла их — посредством самых ужасных кар и превращений — искупать свою вину и расплачиваться за то, что когда-то они слишком нравились ей.
Людовик XIV, как никто другой, продемонстрировал два таланта, необходимых государю: хорошо выбирать сподвижников и приписывать себе львиную долю их заслуг.
Назначение зеркала не в том, чтобы на нем рисовать.
Насилие — суть войны.
Насильное подчинение колоний обычно обходится дороже, чем они того стоят.
Настоящий университет наших дней — собрание книг.
Нет никакого преувеличения, когда говорят, что великие произведения Шекспира менее проиграли бы, если бы их лишили всех так называемых красот, чем теряют эти красивые места, если читать их отдельно от всего произведения. Пожалуй, это высшая похвала, которую может получить драматург.
Нет ничего бесполезнее универсальных правил.
Нет ничего более бессмысленного, чем сентенция на общую тему.
Нет ничего более благодатного для народа, чем свобода торговли — и ничего более непопулярного.
Нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.
Новая философия — никогда не отдыхающая философия, никогда не достигающая цели, совершенства. Ее закон — прогресс. Местность, вчера не видная, сегодня — место ее действия, завтра будет ее исходным пунктом.
Об Англии: Наша демократия с самого начала была самой аристократичной, а наша аристократия — самой демократичной в мире.
Один акр земли в Миддлсексе лучше целого княжества в Утопии.
Первые плоды, собранные плохим хозяином, часто посажены хозяином хорошим.
По мнению Платона, человек создан для философии, по мнению Бэкона — философия для человека.
Поэзия нуждается не в анализирующем, а в верующем духе.
Правители должны не обвинять людей в отсутствии патриотизма, а сделать все от себя зависящее, чтобы они стали патриотами.
Причины ссоры множатся на глазах.
Пуританин ненавидит медвежью охоту не потому, что она причиняет мучения медведю, а потому, что она доставляет удовольствие зрителям.
Те, кто сравнивает век, в котором им выпало жить, с золотым веком, существующим лишь в нашем воображении, могут рассуждать о вырождении и крахе; но тот, кто хорошо осведомлен о прошлом, никогда не станет отчаиваться по поводу настоящего.
То, что интересует всех, не интересует никого.
Умеренность на войне — непростительная глупость.
Умные… всегда с большим подозрением взирали и на ангелов, и на демонов толпы.
Философия, которая способна научить человека быть совершенно счастливым, испытывая непереносимую боль, гораздо лучше той философии, которая боль смягчает… Философия, которая борется с алчностью, гораздо лучше философии, которая разрабатывает законы об охране собственности.
Хитрые люди презирают знание, простаки удивляются ему, мудрые люди пользуются им.
Что касается всех вообще, не касается никого.
Я не могу представить себе философии, более пагубно отзывающейся на нравственности и независимости писателей, чем та, которая учит их кормиться на счет благоволения министров и знати. Никакая философия не может так верно превращать людей, предназначенных природою быть нашим благословением и украшением, в позор и чуму общества.
Что касается всех вообще, не касается никого.
