Афоризмы, цитаты и фразы Жиля Делеза
Делез Жиль, 1925-1995. Французский философ – постструктуралист, сторонник леворадикальных политических течений шестидесятых.
Автор работ: «Ницше и философия» (1962),«Различие и повторение»(1968), «Логика смысла» (1969), «Кино-1» (1983), «Кино-2» (1985) и других.
Философия Делеза является альтернативой другого течения постструктурализма — философии Деррида. Жизнь Делеза трагически оборвалась 3 ноября 1995 г: он выбросился из окна своей парижской квартиры, страдая от невыносимых болей, которые преследовали его практически всю жизнь
Актер не равен Богу, скорее он «анти-Бог».
Алкоголизм — это поиск не удовольствия, а особого эффекта.
Весьма вероятно, что покорность — лишь одна из фигур озлобления, поскольку у последнего поистине много фигур.
Весь мир — яйцо.
Нет ничего более хрупкого, чем поверхность.
Нет ничего такого, чей смысл не был бы также и сексуальным.
Неужели нам под силу лишь пожелать, чтобы упавший расшибся не слишком сильно?
Ницше призывает нас переживать здоровье и болезнь так, чтобы здоровье стало жизненной перспективой болезни, а болезнь — жизненной перспективой здоровья.
Обосновывать значит определять.
Опьянение и забвение — мнимые; темное уже изначально освещено.
От здоровья к болезни, от болезни к здоровью — сама эта подвижность, пусть и мысленная, является знаком превосходного здоровья.
Палачи смеются редко, да и смех у них не такой, как у всех.
Парадокс — это освобождение глубины, выведение события на поверхность.
Памяти противостоит не забвение, а забвение забвения.
Парадокс, а не здравый смысл, является философским проявлением.
Пока Ницше доставало здоровья перемещать перспективы, переходить от здоровья к болезни и от болезни к здоровью, он наслаждался своим «великим здоровьем», которое и делало возможным его творчество.
Психоанализ — это психоанализ смысла.
Рабы торжествуют не в результате сложения собственных сил, а посредством отнятия силы у другого: они отделяют сильного от того, на что он способен.
Разочарование выступает как общее начало любви и ненависти.
Рыба — наиболее оральное из живых существ; она олицетворяет проблему языка.
Слабости книги часто бывают проявлениями бессодержательности неосуществленных намерений.
Смысл всегда предполагается, как только я начинаю говорить. Без такого предположения я не мог бы начать речь.
Смысл — это всегда двойной смысл.
События имеют дело исключительно лишь с проблемами и определяют их условия.
Созерцать — значит выманивать.
Стать возможным не значит начаться.
Стоики — любители и изобретатели парадоксов.
Судьба — это прежде всего единство и связь физических причин между собой.
Тайна существует только для того, чтобы быть раскрытой, чтобы выдать самое себя.
Творец — это законодатель жизни, танцор.
Творить — значит облегчать мысль, разгружать ее, изобретать новые возможности жизни.
То, что для человека — прошлое и будущее, Бог проживает в своем вечном настоящем.
Трудно ответить тем, кому достаточно слов, вещей, образов и идей. Ибо нельзя даже сказать, существует ли смысл в вещах или в разуме.
У власти нет сущности, ибо она оперативна.
У Ницше все маска.
Фаллос вовсе не является агрессивным орудием проникновения и вспарывания.
Фаллос не врезается, а, скорее, — подобно плугу, вспахивающему плодородный слой земли, —
прочерчивает линию на поверхности.
Физика — это Натурализм со спекулятивной точки зрения.
Философ-досократик не выходит из пещеры; напротив, он полагает, что мы не вполне углубились в нее, недостаточно поглощены ею.
Что действительно аморально, так это употребление этических понятий типа справедливое- несправедливое, заслуга-вина.
Что же это за мышление, не причиняющее вреда ни мыслящему, ни остальным?
Чувственное сознание упорствует.
Эстетика страдает тягостным раздвоением.
Юмор неотделим от способности выбора.
Юмор — искусство поверхности, противопоставленное старой иронии —искусству глубины и высоты.
Язык либо дан весь целиком, либо его нет вообще.
Внутри всякого города всегда есть другой город.
Возвращение в бездну, которую сам возродил и заново откопал, — вот где совершенно по-своему погиб Ницше.
Вопрос не в том, что такое власть, и не в том, откуда она исходит, а в том, как она осуществляется.
Вопрос, кто говорит, не менее важен, чем вопрос, как возможен язык.
Всегда есть кто-то, кто начинает речь.
Всесилие языка состоит в том, чтобы говорить о словах
Все, что имеет смысл, имеет так же и значение, но последнее — на иных основаниях, чем смысл.
Всякое толкование — это определение смысла явления.
В мире есть нечто, заставляющее мыслить.
В смерти Сократа есть что-то от депрессивного самоубийства.
В сфере высказываний не существует ни возможного, ни виртуального; тут все реально.
В том-то и состоит парадокс стоиков — признавать судьбу и отрицать необходимость.
Глупость — не черта животного. Животное особым образом защищено от того, чтобы быть «глупым».
Единообразие означает: единообразно само бытие, двойственно его выражение.
Есть ценности, которые рождаются устаревшими.
Задача не существует вне своих решений.
За занавесом нет ничего интересного.
Именно языку надлежит одновременно и устанавливать пределы и преступать их.
Играемая актером роль — это не роль персонажа. Это — тема.
Идеи — это множества; каждая Идея — множество, разнообразие.
Индивидуальное неотделимо от мира.
И наука, и поэзия являются в равной степени знанием.
Каждое событие подобно смерти.
Когда власть делает своим объектом жизнь, жизнь становится сопротивлением по отношению к власти.
Любая смерть двойственна.
Любая эпоха говорит все, что может сказать.
Маски скрывают лишь другие маски.
Мир извращенца — это мир без другого, а значит, и мир без возможного.
Многие люди, которые не должны находиться в психиатрических больницах, все же там находятся, в то время как многих из тех, кто должен в них находиться, там нет.
Можно сказать, что существуют «игры истин», или, точнее, процедуры обнаружения истин.
Мудрец подобен стрельбе из лука, когда стрелок — это и тот, кто стреляет, и то, во что выпущена стрела
Мысль активизируется жизнью, которую, в свою очередь, утверждает мысль.
Мы ничему не учимся у того, кто говорит: делай, как я. Единственными нашими учителями являются те, кто говорят «делай со мной».
Настоящее — это повторяющееся, прошлое — само повторение, а будущее — это повторяемое.
Начинать — значит устранить все допущения.
Наши господа — всего лишь рабы, восторжествовавшие во всемирном поработительном становлении.
Немного найдется фраз, которые отдаются в наших душах подобно молоту.
Нередко говорят, что предисловие следует читать лишь в конце. Заключение же, напротив, — в начале.